Блайвас подбросил Штрума и его подругу до их дома. Не попрощавшись, она вышла из машины и направилась к подъезду. Пожав на прощание руку Радько и Блайвасу, Штрум выбрался из джипа и окликнул её:
- Алло, мы же собрались в магазин!
Не оборачиваясь, она крикнула: «Сходишь сам!»; и исчезла за дверью. Он пожал плечами и пошёл один.
Набрав продуктов, он пришёл домой, и, оставив пакеты в прихожей, стремительно вошёл в спальню. Марианна сидела на банкетке перед зеркалом и расчесывала свои длинные белые волосы. Он встал перед ней на колени.
- Что с тобой, моя розовая птичка…
Она его оттолкнула:
- Мерзавец! Как ты мог?! Ты убил его при мне, прямо на площади!
Она тешила себя иллюзией, что видео, которые он размещает на сайте – постановочные, на которых сцены убийств разыгрывают актеры.
- Ты воткнул нож, прямо в…
Она лишилась сознания, он едва успел её подхватить. Но и в обмороке, так походившем на смерть, она чувствовала, как, вместе с ужасом, её заливает волною страсть.
Марианна наполовину пришла в себя: из-под отяжелевших век показались белки глаз, грудь вздымалась, бессильно повисшие руки искали любовника. Она сжала его в своих объятьях, впилась ему в тело ногтями и, прильнув судорожно раскрытым ртом, запечатлела на его губах самый немой, самый глухой, самый долгий, самый скорбный и самый восхитительный из поцелуев.
Она тянулась к нему всем телом, и чем ужаснее, беспощадней и свирепей он ей представлялся, чем больше обагрял он себя кровью своих жертв, тем сильнее жаждала она его.
Слив страсть, они вышли во двор. Они улыбались друг другу, их движения были неспешны и неторопливы. Под навесом Штрум привлек её к себе и поцеловал, после чего они заняли скамейку. Она села к нему на колени, и пара выглядела столь увлеченной собой, что даже бабки во дворе улыбались от такой картины. Они хорошо смотрелись: физически развитый парень в белоснежных кроссовках, белых джинсах и темной спортивной олимпийке, и миниатюрная блондинка с телосложением гимнастки: в красной курточке, синих джинсах и с неизменным рюкзачком, который был у неё вместо дамской сумочки. Штрум любовался игрой её глаз.
- Посмотри на меня: я совсем неразвитый, не просветленный чел. Но я стараюсь. Видит бог, я стараюсь.
Её лицо оставалось безэмоциональным, а глаза улыбались. Штрум продолжил с предельной серьёзностью:
- В детстве я постоянно дрался во дворе, и однажды ко мне подошёл какой-то дедушка и сказал: «Ты будешь очень хорошим парнем». И вот я всё жду.
Когда они стали встречаться, Штрум показался ей слишком правильным, возвышенным и романтичным. От него пахло мужчиной, а не табачищем, перегаром и потом, как от многих других парней с района. Он чувствовал любовь, а не цинично пользовался ей. Его голос обладал гипнотизирующим воздействием. Он стал настоящим героем для восемнадцатилетней девушки, чьи знания о жизни ограничивалась информацией из книг. Но когда Марианна увидела его видеозаписи и узнала, чем он занимается… увы, в компании парней с района он проводил отнюдь не вечера творческой интеллигенции, на которых поются песни Булата Окуджавы и штудируется томик Осипа Мандельштама, они занимались кое-чем другим… отчего он стал внушать ей ужас, стал казаться каким-то чудовищем… но уже было поздно. Она боялась его и в то же время обожала. В интересах дела, чтобы завоевать её, ему надо было казаться романтиком, и спустя некоторое время она оценила по достоинству то, что старательно скрывалось за обходительными манерами и пышными букетами цветов: грубый пещерный примитивизм, агрессия и животный магнетизм. И это не было наигранно – он оказался настоящим и именно поэтому сумел внушить такую любовь. Ночами напролёт кровожадный любовник и сладострастная девушка, не размыкая неистовых объятий, молча обменивались яростными поцелуями.
|
